Поскольку Иудея находилась под властью римлян, то у местных правителей из числа иудеев не было возможности выносить смертные приговоры за исключением лишь тех случаев, где речь шла о богохульстве. Право же окончательного решения о том, кого казнить, а кого оправдать, принадлежало римским правителям. Иудейские вожди ни при каких обстоятельствах не желали видеть принятие Иисуса народом в качестве Мессии, и поэтому им необходимо было любой ценой предать его распятию, чтобы все могли убедиться, что на Иисуса пало проклятие Закона. Второзаконие 21:22,23: «Если в ком найдется преступление, достойное смерти, и он будет умерщвлен, и ты повесишь его на дереве, то тело его не должно ночевать на дереве, но погреби его в тот же день, ибо проклят пред Богом всякий повешенный на дереве, и не оскверняй земли твоей, которую Господь Бог твой дает тебе в удел».
Чтобы достичь такого результата, иудеям нужно было убедить Пилата в угрозе, которую представлял Риму Господь Иисус, и тогда всё закончилось бы его распятием. Распятие Иисуса стало следствием шаткого положения самого Пилата как римского наместника, и уверенность иудейских предводителей в том, что он мог лишиться поддержки Цезаря, если бы отпустил человека, претендующего на звание Царя Иудейского.
Мотивы иудейских вождей
Иудейские лидеры намеревались избавиться от Иисуса и предпринимали меры с тем, чтобы доказать факт нарушения им Закона Моисеева. В случае успеха их замысла, весь народ отверг бы его, а что еще более важно с точки зрения политической подоплёки, он был бы признан виновным в стремлении свергнуть засилье римских оккупационных властей. Разумеется, большинство иудеев приветствовало бы такой исход, но если бы удалось продемонстрировать еще и его сопротивление Риму, то в этом случае римский правитель Пилат предал бы его казни, и на их собственных руках его крови не оказалось бы.
Одной из попыток поймать Иисуса в капкан был вопрос, связанный с уплатой непомерных римских налогов: «Тогда фарисеи пошли и совещались, как бы уловить его в словах. И посылают к нему учеников своих с иродианами, говоря: Учитель! Мы знаем, что ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице; итак скажи нам: как тебе кажется? Позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» (Мат. 22:15-17 ср. Мар. 12:14 и Лук. 20:22).
Обратите внимание, как тщательно они расставляют сети, начиная с похвалы о проповедовании им Божьей Истины без страха и угождения. Вопросы такого рода называются в английском языке «Уловка-22». Вопрошавшие считали, что как бы Иисус не ответил, он всё равно обречен. Если бы он сказал «да», то весь народ стал бы считать его предателем, а если бы сказал «нет», то его сразу сдали бы властям Рима, обвинив в подстрекательстве к бунту.
Ответ Господа был мудрым: «Покажите мне монету!» Он велел продемонстрировать небольшую серебряную римскую монету, называемую «динарием» и равную по своему номиналу дневной плате труженика. Монета являла собой самое настоящее святотатство, потому что одна её сторона несла на себе изображение Цезаря Тиберия и утверждала, что он был «сыном божьим».
Другая сторона убеждала державшего её в руках человека в том, что Цезарь был еще и «Первосвященником». Неподдельная ирония этого случая открывается в том, что все эти вопросы задавались истинному Сыну Божьему, который к тому же является нашим Первосвященником!
Иисусу не нужно было напоминать им о присутствующем на монете изображении человека, который провозглашал себя сыном божьим и, тем самым, превращал её в пример совершенного богохульства. Вместо этого он лишь указал вопрошавшим, что на ней было имя Цезаря вкупе с его же изображением, а потому и надлежало возвратить монету её хозяину! Впоследствии вожди народа извратили его слова, утверждая, что он, мол, призывал бойкотировать уплату налогов в казну Рима: «И начали обвинять его, говоря: мы нашли, что он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя себя Христом Царем. Пилат спросил его: ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь» (Лук. 23:2,3).
Обратите внимание, что Пилат ничего не спросил о якобы имевших место фактах призыва уклоняться от уплаты налогов. Можно почти не сомневаться в том, что агенты и доносчики Пилата давно сообщили бы ему о таких словах Иисуса, если бы он произнес хоть что-то подобное. Такие призывы точно не остались бы без внимания, поскольку услышать их от еврея в те времена было практически нереально.
Суд Пилата
Допрос Господа, проведенный Пилатом, весьма примечателен на фоне общего, обычного отношения этого римского прокуратора к евреям. Он был известен тем, что правил железной рукой, и жалобы на его жестокость не раз достигали Рима, так что он несколько раз получал за это своеобразный выговор. Во время допроса Господа, Пилат быстро понял, что Иисус не представляет опасности и что иудейские власти пытаются использовать его, Пилата, в своей собственной игре.
Допрос начался с формального требования обозначить суть совершённого преступления: «Пилат вышел к ним и сказал: в чем вы обвиняете человека сего? Они сказали ему в ответ: если бы он не был злодей, мы не предали бы его тебе. Пилат сказал им: возьмите его вы, и по закону вашему судите его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого» (Иоан. 18:29-31).
Иудейские правители не могли назвать никакого преступления, которое действительно заинтересовало бы Пилата, а потому они высказались в том общем духе, что, мол, Иисус был «злодеем». Пилат ответил, что в этом случае они могли заняться этим человеком самостоятельно. Их мотивы прояснились в полной мере после того, как они признали, что по закону Рима им не дозволялось предавать человека казни за исключением фактов богохульства с его стороны. Такой ответ сразу же был интерпретирован Пилатом как доказательство отсутствия у них всяких оснований для обвинения Иисуса в богохульстве, поскольку в противном случае они обошлись бы и без его помощи. Предварительный допрос, проведенный у Анны (Иоан. 18:12-23), так и не выявил фактов богохульства, а допрос у Каиафы вообще оказался нелепым, потому что показания лжесвидетелей расходились между собой.
Очень возможно, что заседание Синедриона было проведено рано утром, и на него не позвали Иосифа из Аримафеи и Никодима, которых считали сочувствующими учению Господа. Мы можем быть уверены в том, что допрос без их участия никак нельзя считать справедливым, потому что Никодим, «учитель Израилев», и Иосиф из Аримафеи были членами Синедриона, которые не позволили бы состряпать дело на основании ложных обвинений. Когда чуть раньше была предпринята неудачная попытка схватить Господа, Никодим выступил с настойчивым требованием о соблюдении законных судебных процедур: «Итак служители возвратились к первосвященникам и фарисеям, и сии сказали им: для чего вы не привели его? Служители отвечали: никогда человек не говорил так, как этот человек. Фарисеи сказали им: неужели и вы прельстились? Уверовал ли в него кто из начальников, или из фарисеев? Но этот народ невежда в законе, проклят он. Никодим, приходивший к нему ночью, будучи один из них, говорит им: судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает?» (Иоан. 7:25-51).
Допрос Иисуса был ничем иным как пародией на правосудие, что стало в высшей степени очевидно после того как суд над ним был перенесен иудеями из Синедриона и отдан в руки римлян, а самого прокуратора они стали обвинять в неисполнении его обязанностей по обеспечению власти Рима. На фоне всего известного нам о жестоком и беспощадном правлении Пилата в Иудее, его встреча с Иисусом стоит особняком и не отражает характера этого римского наместника. Что касается иудейских вождей, то они, явившись пред Пилата, не стали выдвигать против Господа обвинения в богохульстве, потому что оно не произвело бы на прокуратора никакого впечатления. Вместо этого они стали активно намекать ему на то, что он потворствовал притязаниям переданного в его руки человека на роль и титул царя, в то время как они, иудеи, не имели над собой никакого другого царя кроме одного лишь Цезаря! Ключевым во всем этом деле стало выдвинутое ими обвинение Пилату в том, что если он отпустит Иисуса, то это докажет, что он не является Цезарю другом. Пилат же возвысился как протеже известного фаворита Цезаря, которого звали Луций Сеян, а так как этот человек совсем недавно лишился благосклонности Императора, то и положение самого Пилата сильно пошатнулось. В итоге, несмотря на свои многочисленные попытки освободить Иисуса (сравните это с неудачной попыткой Царя Дария освободить Даниила от ямы со львами в Дан. 6:14), Пилат сдался и уступил, и ветхозаветные пророчества о искупительной жертве Христа исполнились в точности.
Джон М.Хэллауэл